"Грязные прелести" - Стивен Фрирз (Великобритания, 2002)

Нигерийский врач Окве (Чиветел Эджиофор) живет в Лондоне на положении нелегального иммигранта, работая круглые сутки то таксистом, то ночным портье, а чтобы не заснуть, жует какую-то специальную траву. Лишь изредка он отдыхает на диване в квартире турчанки Шинай (Одри Тоту), у которой тоже проблем хватает. Однажды, убирая гостиничный номер, Окве находит в унитазе человеческое сердце. Пытаясь понять, что происходит, он получает от менеджера гостиницы Хуана (Серхи Лопес) предложение продать почку за паспорт.
Фильм показывает Лондон как бы «наизнанку» - ни одного парадного вида, исключительно задворки, подсобки и злачные места. Тяжкие будни нелегалов всех мастей, жестокость и одиночество. При этом социальное «дно» и социально зло здесь - не столько повод для разговора о них самих, сколько декорации для криминально-мелодраматической истории. Главные герои – только номинально «отверженные». Он квалифицированный врач, у нее – внешность, на минуточку, Одри Тоту. Он вообще со временем оказывается печальноглазым темнокожим «Зорро» без паспорта. Персонажи с такими бонусами по определению отстранены по отношению к обстоятельствам. Социальный пафос время от времени «выскакивает», причем неожиданно, как в гневной дидактичной отповеди, которую Окве, будто цитируя «Бойцовский клуб», вдруг дает в общем-то случайному человеку: «Мы те, кого вы не замечаете. Мы те, кто возит вас в такси, убирает в комнатах…» и т.д.
Ни государство, ни система, ни местные жители как зло в фильме не проявлены, героев третируют свои же – иммигранты, только легализованные: менеджер гостиницы, хозяин швейной фабрики; и даже смуглые инспекторы миграционной службы явно отрабатывают недавно полученные паспорта. Им противостоят романтические мечтатели – Окве с Шинай и их друг-кореец, работающий в морге; связующим звеном, такими трикстерами, оказываются лукавый русский швейцар и темнокожая «проститутка с золотым сердцем». Режиссер Стивен Фрирз в интервью подчеркивает, что все эти люди – уже не «дети империи», они просто приехали в богатую страну в поисках лучшей жизни. Так Фрирз сознательно перекрывает путь для каких-либо дискуссий, например, по поводу «расплаты за колониальное прошлое», отстраняет собственно Британию от разговора. А изнанка Лондона опять-таки оказывается просто фоном для борьбы хороших и плохих парней.
Фильм многожанров, но жанры не переплетаются, а как бы «лежат» друг на друге. Как будто в сценарии в определенный момент была подведена черта – «Конец социального кино. Начало криминальной комедии», а затем – «Конец комедии, начало мелодрамы». Стивен Фрирз – крепкий профессионал с неуловимым авторским почерком, всегда снимающий по чужим сценариям. Иногда с первоисточником ему везет – как в случае с одним из лучших его фильмов - «Моя прекрасная прачечная» (1985), поставленным по сценарию писателя Ханифа Курейши. Это тоже было высказывание об иммигрантах - но как раз о «детях империи», пакистанцах – высказывание радикальное, искреннее и наполненное смыслами. Жанровые признаки не лежали там статичными слоями, а переплавлялись, давая неожиданные трагикомические эффекты. В «Грязных прелестях» - другие рецепты и другие эффекты, это еще одна сказка о Золушке, на этот раз – с личиком Амели.

"Тени в раю" - Аки Каурисмяки (Финляндия, 1986)

История любви мусорщика Никандера (Мати Пеллонпяя) и кассирши Илоны (Кати Оутинен) на фоне городских окраин.
Где бы ни происходило действие фильмов Аки Каурисмяки, он всегда снимает особую авторскую территорию. На этой территории время, предметы, люди как бы сдвинуты со своих мест, преображенные режиссерской оптикой. «Страна Каурисмяки» - такая личная разновидность Финляндии - обособлена и отдельна. В ней обочина становится центром, а люди сверхвыразительны в своей немигающей анемичности. Вещи здесь действуют как меты утраченного времени, скупые слова обнажены до своей сути.
Будучи верным себе и узнаваемым практически с первых кадров, Каурисмяки, тем не менее, активно экспериментировал на протяжении всей своей творческой биографии. Он вступал на территорию абсурдизма («Союз Каламари»), делал авторизованные экранизации («Преступление и наказание», «Гамлет идет в бизнес» и др.), в том числе немую («Юха»), после смерти своего главного, незаменимого актера Мати Пеллонпяя менял пол протагониста с мужского на женский («Вдаль уплывают облака»), уносил место действия далеко от родных берёз («Жизнь богемы», «Я нанял киллера» и др.), снимал чистое роуд-муви («Береги свою косынку, Татьяна») и т.д.
На этом разнообразном фоне «Тени в раю» - квинтэссенция режиссерского метода, идеальное воплощение «страны Каурисмяки».
В «Тенях» сошлось всё: это та самая личная Финляндия, те самые лица любимых актеров Каурисмяки – Мати Пеллонпяя и Кати Оутинен, то самое интимное пространство неудач и тяжелого опьянения под печально-сладкие эстрадные мелодии или забористое рокабилли. Пространство почти сознательного и очень последовательного аутсайдества. Жизнь, которую, тем не менее, можно принимать с редким достоинством и просто ничего ни от кого не хотеть. «Почему я все время проигрываю?» - бесстрастно интересуется Никандер. И получает ответ: «Потому что не хочешь выиграть». Жажду победы и завидную способность к действию здесь может вызвать только любовь, потребность очертить круг своей жизни, приняв в него другого человека.
Так Каурисмяки превращает наблюдение за неопрятным мрачным финном средних лет в чистое удовольствие.

"Ки Ларго" - Джон Хьюстон (США, 1948)

Демобилизованный майор Фрэнк Маклауд (Хамфри Богарт) приезжает на один из флоридских коралловых островов Ки Ларго, чтобы навестить Джеймса и Нору Темпл (Лайонелл Бэрримор и Лорен Бэколл) - отца и вдову своего погибшего на войне сослуживца. В принадлежащем им отеле Маклауд застает странную компанию. В это время полиция ищет двух сбежавших из тюрьмы индейцев. Странные люди оказываются гангстерами под предводительством бывшего мафиозного князька Джонни Рокко (Эдвард Дж. Робинсон), вынужденного прозябать на Кубе в мечтах о возвращении «сухого закона». Начинается страшный ураган. Гангстеры боятся урагана, Маклауд и Темплы опасаются гангстеров – и не зря.
Сила фильма, сделанного в криминальном жанре, чаще всего – второй план, фон, то, что не входит в основную интригу. Так и с камерной криминальной драмой Джона Хьюстона, который всегда под крепкой жанровой обложкой (в "Ки Ларго", например, есть потрясающе снятая сцена перестрелки на катере) прятал неподдельные людские страсти: история захвата заложников бледнеет на фоне психологического поединка опустошенного войной ветерана и маленького мафиозного «наполеона», уже пережившего свое «ватерлоо». Сквозь этот план, в свою очередь, просвечивает другое противостояние – более глубокое.
«Ки Ларго» имеет многие черты нуара, само присутствие Богарта, вечного героя-антигероя, и Бэколл ставит «черную» печать. И Хьюстон один из родоначальников жанра. Но пафос фильма, конечно, совершенно иной. Об этом говорят и нетипичные для женоненавистнического нуара женские характеры: пьяная певичка, бывшая пассия Рокко (Клэр Тревор, «Оскар» за лучшую женскую роль второго плана) совершает подвиг; одна из лучших femme fatal Голливуда Лорен Бэколл надевает в роли Норы маску богини правосудия.
Нора Темпл говорит Маклауду, что до встречи с мужем жизнь ее не имела смысла: «Он дал мне корни. Я стала одним из этих мангровых деревьев». «Мангровые деревья» - самое точное описание людей, к которым попадает Маклауд. Главное в манграх – их корни, которые гасят волны, сохраняя неустойчивую линию берега во время ураганов, и дают прибежище множеству организмов. Так и Темплы оберегают уязвимое существование индейцев, во многом в то же время перенимая их автохтонное мифологичное сознание и способы общения с миром. Спокойствие Темплов перед ураганом сильнейшим образом контрастирует с истеричной паникой гангстеров, особенно в сцене, когда Темпл описывает приносимые ураганом разрушения – на его лице и лице Норы появляется просто иконописная безмятежность. На этом фоне мафиози – перекати-поле, корней напрочь лишенные, носящиеся по пустыне своей жизни – и везде чужаки.
Только на первый взгляд Маклауд оказался не в то время и не в том месте, ввязался в чужой криминальный сюжет. Быстрота и естественность его укоренения в семье Темплов, на Ки Ларго, заставляют вспомнить о воннегутовских карассах: «Если вы обнаружите, что ваша жизнь переплелась с жизнью чужого человека, без особых на то причин, - этот человек, скорее всего, член вашего карасса».
Не осознавая, что жизнь его уже необратимо изменилась, Маклауд поначалу отказывается сопротивляться и сносит все унижения: Рокко больше, Рокко меньше – это не имеет значения для человека без семьи, без занятия, без корней, не понимающего, ради чего он воевал. Все меняется после приглашения остаться: Темплы просят Фрэнка стать частью их семьи так естественно и спокойно, как будто рядом, в той же комнате, нет убийц, ветер просто унесет их и все будет по-прежнему. Именно это нужно было Маклауду, чтобы стать победителем в еще одной войне.