"Ки Ларго" - Джон Хьюстон (США, 1948)

Демобилизованный майор Фрэнк Маклауд (Хамфри Богарт) приезжает на один из флоридских коралловых островов Ки Ларго, чтобы навестить Джеймса и Нору Темпл (Лайонелл Бэрримор и Лорен Бэколл) - отца и вдову своего погибшего на войне сослуживца. В принадлежащем им отеле Маклауд застает странную компанию. В это время полиция ищет двух сбежавших из тюрьмы индейцев. Странные люди оказываются гангстерами под предводительством бывшего мафиозного князька Джонни Рокко (Эдвард Дж. Робинсон), вынужденного прозябать на Кубе в мечтах о возвращении «сухого закона». Начинается страшный ураган. Гангстеры боятся урагана, Маклауд и Темплы опасаются гангстеров – и не зря.
Сила фильма, сделанного в криминальном жанре, чаще всего – второй план, фон, то, что не входит в основную интригу. Так и с камерной криминальной драмой Джона Хьюстона, который всегда под крепкой жанровой обложкой (в "Ки Ларго", например, есть потрясающе снятая сцена перестрелки на катере) прятал неподдельные людские страсти: история захвата заложников бледнеет на фоне психологического поединка опустошенного войной ветерана и маленького мафиозного «наполеона», уже пережившего свое «ватерлоо». Сквозь этот план, в свою очередь, просвечивает другое противостояние – более глубокое.
«Ки Ларго» имеет многие черты нуара, само присутствие Богарта, вечного героя-антигероя, и Бэколл ставит «черную» печать. И Хьюстон один из родоначальников жанра. Но пафос фильма, конечно, совершенно иной. Об этом говорят и нетипичные для женоненавистнического нуара женские характеры: пьяная певичка, бывшая пассия Рокко (Клэр Тревор, «Оскар» за лучшую женскую роль второго плана) совершает подвиг; одна из лучших femme fatal Голливуда Лорен Бэколл надевает в роли Норы маску богини правосудия.
Нора Темпл говорит Маклауду, что до встречи с мужем жизнь ее не имела смысла: «Он дал мне корни. Я стала одним из этих мангровых деревьев». «Мангровые деревья» - самое точное описание людей, к которым попадает Маклауд. Главное в манграх – их корни, которые гасят волны, сохраняя неустойчивую линию берега во время ураганов, и дают прибежище множеству организмов. Так и Темплы оберегают уязвимое существование индейцев, во многом в то же время перенимая их автохтонное мифологичное сознание и способы общения с миром. Спокойствие Темплов перед ураганом сильнейшим образом контрастирует с истеричной паникой гангстеров, особенно в сцене, когда Темпл описывает приносимые ураганом разрушения – на его лице и лице Норы появляется просто иконописная безмятежность. На этом фоне мафиози – перекати-поле, корней напрочь лишенные, носящиеся по пустыне своей жизни – и везде чужаки.
Только на первый взгляд Маклауд оказался не в то время и не в том месте, ввязался в чужой криминальный сюжет. Быстрота и естественность его укоренения в семье Темплов, на Ки Ларго, заставляют вспомнить о воннегутовских карассах: «Если вы обнаружите, что ваша жизнь переплелась с жизнью чужого человека, без особых на то причин, - этот человек, скорее всего, член вашего карасса».
Не осознавая, что жизнь его уже необратимо изменилась, Маклауд поначалу отказывается сопротивляться и сносит все унижения: Рокко больше, Рокко меньше – это не имеет значения для человека без семьи, без занятия, без корней, не понимающего, ради чего он воевал. Все меняется после приглашения остаться: Темплы просят Фрэнка стать частью их семьи так естественно и спокойно, как будто рядом, в той же комнате, нет убийц, ветер просто унесет их и все будет по-прежнему. Именно это нужно было Маклауду, чтобы стать победителем в еще одной войне.