Америка для американцев

Социальная фотография времён Великой депрессии и «Новый курс»
Американцы умеют и любят присваивать вещам и явлениям «знаковый» (iconic) статус. Фотографии поддаются этой операции особенно хорошо: они способны буквально «в мгновение ока» донести до зрителя целый узел смыслов, стоящих за знакомым образом. Если победа во Второй мировой для всякого американца накрепко связана с «Поднятием флага на Иводзиме» Джо Розенталя и «Поцелуем на Таймс-сквер» Альфреда Эйзенштадта, то Великая депрессия — с «Матерью-переселенкой» Доротеи Ланг и «Бегством от пыльной бури» Артура Ротштейна. До сих пор вполне обыденные для многих других стран образы нищеты, запечатлённой на этих и тысячах других фотографий тридцатых годов, остаются пугающим призраком-воспоминанием для страны, в которой материальное благополучие всегда являлось мерилом правильной — даже праведной — жизни, а стремление к самосовершенствованию — вечным жизненным импульсом.
Удары Депрессии, оставившей почти четверть населения без работы, были тем болезненнее, что последовали за временем беспрецедентного процветания, когда реклама начала устанавливать «высочайшие в мире стандарты жизни», а удачливые бизнесмены становились главными культурными героями. Тогда казалось, что Америка нашла идеальный путь, по которому можно идти бесконечно. Экономический обвал 1929-го года усугубился серией природных катастроф на Среднем Западе, известных как «пыльная чаша» и повлекших за собой масштабное переселение обнищавших людей. Не сверкающее голливудское кино тех лет, предлагавшее «таблетку от депрессии», а документальные фотографии создали для современников и следующих поколений представление об «истинных» тридцатых; именно по ним, в конце концов, изучают Великую депрессию в школе. Странным, но только на первый взгляд, может показаться тот факт, что самые известные из этих снимков были созданы под эгидой государственной структуры — организованного в 1935-ом году Управления по защите фермерства (Farm Security Administration - FSA), в рамках уникального по размерам и амбициозности фотографического проекта.
«Это несомненное доказательство величайшей нужды в продолжении работы нашего правительства. Если не продолжать эту работу, останется только проклясть экономическую систему, которая привела к такому человеческому краху. Ради бога… продолжайте». Эту эмоциональную запись оставил в книге отзывов посетитель фотовыставки FSA, которая проходила в Нью-Йорке в 1938-ом году. «Научите бедняков рожать не так много детей и поменьше ныть», — гласила другая запись. В двух этих отзывах — два полярных взгляда на чрезвычайно важный для всякого американца вопрос об идеальном соотношении между частной инициативой и вмешательством правительства в общественную жизнь. Должно ли государство помогать слабейшим или они, оказавшись неспособными к достойному американца преуспеванию, вполне заслуживают своей бедности? Великая депрессия поставила этот основополагающий вопрос ребром. Пришедший в 1932-ом году к власти Франклин Рузвельт решительно ответил на него, пообещав, что государство обратится лицом к «забытому человеку». Прирождённый психолог и оратор, Рузвельт знал главное: больная, разочарованная нация должна ощущать, что ею правит не президент-эскапист, полагающийся лишь на «невидимую руку рынка», но лидер, знающий о проблемах неимущих и пытающийся энергично их решать. Историки и экономисты до сих пор не уверены в том, что «новый курс» Рузвельта в целом был эффективнее мер его предшественника Герберта Гувера, который отстаивал «джефферсонианские» принципы наименьшего управления и считал, что величие США сформировалось в результате усилий одиночек. Однако факт остаётся фактом: Рузвельт пробыл на президентском посту четыре срока и вошёл в историю как «великий Ф. Д. Р.», в то время как Гувера помнят в основном по «Гувервиллям» — скоплениям самодельных лачуг на окраинах больших городов, и «флагу Гувера» — вывернутому наружу пустому карману брюк.
На канцелярском языке цель фотопроекта FSA формулировалась так: «сообщать о тяжёлом положении сельской бедноты и о работе правительственных программ членам Конгресса и американскому среднему классу с целью облегчения этого бедственного положения». Правительству Рузвельта нужно было доказать одним американцам, что другая часть нации живёт в состоянии катастрофы. Что обнищание является общенациональным злом, пороком системы, а не следствием частной «неполноценности» — и поэтому борьба с ней требует объединённых усилий. Что огромные средства на помощь беднякам идут не зря. Вслед за Рузвельтом руководитель фотопроекта Рой Страйкер считал, что американцы знают об Америке только то, что видят вокруг себя — горожане не представляют себе жизни фермеров, жители восточного побережья не могут вообразить ужасов «пыльной чаши». «Нашей целью было представить Америку американцам», — говорил позже Страйкер. Нужно было сделать жизнь одних «видимой» для других, объединив, таким образом, разрозненную нацию. В середине тридцатых фотография представлялась лучшим для этого средством. Именно тогда в прессе совершался большой «визуальный» поворот; изображение уже не просто иллюстрировало новость, но само становилось новостью. Стало ясно, что по силе эмоционального воздействия и степени доверия публики фотография стоит тысячи слов. Новые журналы Life и Look, рассказывавшие истории в фотографиях с добавлением небольших текстов, радикально меняли привычки читателей. Через эти и другие журналы, а также с помощью выставок и книг распространялись неожиданные и шокирующие снимки FSA, с которых смотрели изможденные нищетой и скитаниями фермеры и их голодные дети.

Полностью можно прочитать здесь: "СЕАНС"